Еще не дойдя до дому, Юрка ощутил нарастающий голод. Разбалованный за неделю организм требовал своего. Вот бы сейчас залезть на Веру: Эх:

Тяжелый чемодан больно бил Юрку по щиколотке.

Вот всегда так! Только что-то начинает налаживаться, и тут - бах! - и сразу кончается!

Мать встретила его веселым щебетанием, распросами и кормежкой. Когда ужин был в самом разгаре и отяжелевший Юрка доедал котлету, мать, обдав его любящим, почти ощутимым взглядом, сказала:

- Совсем взрослый стал: Мужичок:

Блин! Неужто это так заметно, подумал Юрка. Он подавил панику и глянул на мать вопросительно.

- Ешь, ешь! Это я так. Не обращай внимания.

Он уже практически освободил тарелку, когда она вдруг спросила:

- Юрик, слы-ышь? А тебе девочка какая-нибудь нравится?

У мамы явно было игривое настроение.

- Ну, нравится: - набычился Юрка, пытаясь скрыть прилив восторга, замешанного на резку усилившемся зуде в паху. Его хитрая голова уже просчитывала варианты.

- Ну расскажи, расскажи!

- Не хочу.

- Фу, какой бука! Мне же интересно! Я же твоя мама.

- Тем более.

- Почему, "тем более"??? - опешила она.

- Потому, что ты ее знаешь.

- Ух ты, да ну! Как интересно! Это Клава, что-ли? Элкина дочка?

- Ну какая Клава! Фу, селедка.

- Ну. . да. Есть немного. Тогда кто? Ну, скажи!

- Нет. Тебе не понравится. Ругаться будешь. - Юрка прятал глаза, боясь выдать свою игру.

- Не буду я! Я же не зверь какой! Расскажи! Ну! Слышишь! А то компьютер выкину!

- Выкидывай, - Юрка скукожился на стуле, стараясь даже не поворачиваться к матери. Она уже висела на крючке. Осталось только подсечь.

- Ну, Юрочка! Ну я же умру от любопытства! Ты мне можешь сказать все-все! Мы же с тобой родные. Скажи! Я не буду ругаться! Ну честно-честно! Ну, какая девочка тебе нравится? Какая?

Юрка выпрямился, и молча посмотрел ей в глаза. Он видел, как они все больше округлялись по мере того, как она начала понимать, что сама себя загнала в угол со своей игрой.

- Это - я? - тихо и как-то обреченно спросила она.

- Да, - просто ответил он, и опустил взгляд.

Повисла тишина. Юрка держал паузу.

- Юра, ну ты же понимаешь, что я твоя мама и тоже тебя люблю, но я же имела в виду другое, других девушек, - затараторила она, пытаясь заговорить внезапно возникшую проблему, заболтать ее.

Юрка только молча качнул головой, отметая ее лепет. Еще раз посмотрел на нее, вылез из-за стола и ушел в свою комнату, ликуя - эта партия осталась за ним.

***

Тук-тук. Юрка даже не сразу понял, что это. В следующую секунду стало ясно - мать скребется в дверь. Не выдержала. Юрка промолчал. Теперь - только выдержка.

Дверь, тихонько скрипнув, приоткрылась.

- Спишь?

Юрка мотнул головой.

- И мне не спится.

Юрка скосил глаза, и чуть не поперхнулся. Мать, одетая только в легкую ночную сорочку, тихо просеменила к его кровати. Раньше в таком виде она Юрке никогда не показывалась.

Она присела к нему на кровать, обдав его вечерним женским запахом.

- Ты не думай, я не сержусь. Совсем. Ты же безотцовщина у меня. Все время со мной. Конечно, на кого тебе еще и смотреть-то. - она говорила чуть задумчиво тихим ласковым голосом, глядя куда-то в угол над Юркиной головой. - Только это не правильно, слышишь! Так нельзя! Ну зачем, зачем тебе уродливые старухи нужны! Вон девчонок молоденьких сколько ходит!

- Ты не старуха, и ты красивая. - тихо прервал ее Юрка, повернувшись к ней. - Очень.

- Но я твоя мама! Понимаешь!

- Понимаю, - Юрка снова отвернулся, зарывшись в подушку.

- Как же с вами трудно, с мужиками! Ну отчего ты такой упрямый? Прямо как отец твой! - в сердцах зашептала она.

Юрка промолчал, продолжая сопеть в подушку.

- Обещай мне, что выбросишь эту блажь из головы! Обещай!

- Это не блажь!

- Ты же даже не понимаешь, как это все больно! Даже не понимаешь! Ну почему я должна про все это думать! Почему мне все время нужно принимать какие-то решения! Я же женщина. Просто женщина, понимаешь! Это невыносимо, все время за все отвечать, все время беспокоиться. То ты подрался и тебя из школы исключают. То ты из всего вырос, а у мне зарплату задерживают. То у тебя гланды. То на работе сокращения. А тут еще и это! Ну что мне с этим делать? Что?!

Она тихо и очень горько расплакалась.

Юрка вскочил на колени и обнял ее сзади за вздрагивающие в рыданиях плечи. Она неловко повернулась в его руках и зарылась лицом ему под мышку. Он гладил ее по мягким волосам, чувствуя, как теплые слезы щекотно стекают по его боку.

- Не плачь, ну не плачь, пожалуйста. Не надо никаких решений, мне же ничего не нужно, просто любить тебя, быть рядом, обнимать! - Его хриплый шепот звучал так нежно, так мягко.

- Правда!? - всхлипнула она.

- Ну, конечно! - он не сдержался и коснулся губами выступающий на ее склоненной шее острый позвонок. Мама вся сжалась и замерла, подрагивая. - Ничего же не изменилось!

Эта ложь соскользнула с его губ так естественно, что он даже сам удивился себе.

Он гладил маму по волосам, а сам не мог оторвать взгляда от белевшего из-под оттянутой ночнушки вздрагивающего плеча. У Юрки мутился разум от желания коснуться его. Он нагнулся и прижался губами к месту, где шея нежным изгибом перетекала в плечо.

Мама внезапно крупно вздрогнула, запрокидывая голову, и с всхлипом втянула воздух.

- Ю-роч-ка! Ну по-жа-лей же меня!!! - простонала она сдавленным голосом. - Я же сейчас ум-ру-у-у!

Он изо всех сил сжал ее в объятиях

- Мамочка! Мамочка! - шептал он, целуя открывшуюся шею и ключицы - Я же ничего. . Я же только поцеловать!: Мамочка! . .

- Ю-роч-ка! Ро-о-дной! Нельзя! Нельзя же это! - широко открытые глаза ее ничего не видя смотрели в потолок, когда она то ли отталкивала, то ли прижимала его голову.

Юкин организм требовал своей привычной разрядки. В голове у мальчишки мутилось. Несмотря на неуверенное материнское сопротивление, он неумолимо сползал своим лицом ей в ворот ночнушки, чувствуя как теплая мякоть колеблется под его головой.

- Сы-нок! Сы-нок! - жарко шептала она. - Пожалей! Пожалей меня! Стыдно же! Стыдно!

Пряный запах материнского тела, внезапно сменился острым и уже таким знакомым Юрке запахом. Густой самочий дух вышиб из Юрки оставшуюся волю и он, задрожав, как замерзший цуцык, отчаянно навалился на мать, опрокидывая ее на кровать и шаря руками по ее телу. Она вскрикнула, приходя в себя, мощным толчком отбросила Юрку, вскочила с кровати и попятилась к двери, тяжело дыша. Слезы текли по ее мокрым щекам.

- Нельзя это, сынок! Понимаешь, я не могу! Не могу!!! - прорыдала она.

Хлопнула дверь. Скрипнула кровать - до Юрки донесся ее горьки плач.

Он вскинулся было идти к ней, но взял себя в руки - один раз уже напортачил. Не мог потерпеть!

Вместо этого он плотно прикрыл свою дверь и нарочито громко щелкнул замком. Ему показалось, или рыдания в соседней комнате усилились?

Юрка думал не спать, ждать развития событий, но эмоциональная перегрузка сделала свое дело - его сморил глубокий сон.

***

Субботнее утро встретило Юрку птичьим гомоном за окном. В доме была тишина, несмотря на то, что часы показывали 9-15. Юрка выглянул из комнаты и увидел закрытую материнскую дверь. Значит, она еще там.

Он натянул треники и футболку и прошлепал в туалет.

Пока он приводил себя в порядок, услышал, как мама вышла из комнаты и прошла на кухню.

Чувствуя легкий озноб, Юрка наспех вытер лицо полотенцем и вышел из санузла.

Мать, стоявшая около окна, при его появлении повернулась и слабо улыбнулась ему. Она куталась в большой махровый халат, волосы были наспех собраны в пучок на затылке.

- Проснулся, соня? А я совсем почти не спала ночью - видишь, какое страшилище!

Действительно, лицо ее выглядело уставшим, глаза немного припухли.

- Все думала. - она снова отвернулась к окну и замолчала.

Юрка подошел к ней и ткнулся лбом в ее плечо, как у них было принято в минуту особой приязни.

- Прости меня:

- Что ты, родной! Ты-то в чем виноват?! Это же я к тебе приперлась, считай, голая. Дура! И о чем только думала.

Мать досадливо покачала головой.

- Ты не думай, я знаю как тебе тяжело! Я себя вспоминаю в твоем возрасте - страшное дело эти гормоны! И это моя вина, что ты такой домашний, стеснительный. Ну хочешь, я тебя научу, как с девушкам знакомиться? Хочешь? А?

Она с надеждой скосила глаз на Юркин затылок.

Он помотал склоненной головой и глухо ответил:

- Ты же знаешь, что не хочу. Ты же знаешь. Мне никто не нужен - только ты.

- Сыночек, любимый мой! Я знаю, знаю! Я это чувствую. - она гладила его по щеке, ее голос был полон нежности и волнения. - Но ты ждешь от меня такой близости, которую я не могу тебе дать! Просто не могу. Не готова! Я же вижу - ты хочешь меня всю целиком, как мужчина хочет женщину! Ведь так? Да?

Юрка утвердительно молчал.

- Но это же совсем невозможно! Ты понимаешь это, сынок?

- Нет, - после короткой паузы глухо выдавил он. - Нет. Я. Не. Понимаю.

Мать попыталась что-то сказать, но Юрка поднял голову от ее плеча и глядя ей в глаза с усилием заговорил:

- Я не знаю, как это сказать словами. Пока ты рядом, я ничего не понимаю. Ты сейчас говоришь, а я просто хочу поцеловать тебя в рот. И это честно. И я не понимаю, почему мне это нельзя. Я же вижу, ты тоже хочешь чтобы я тебя поцеловал.

Мать отвернулась к окну, черты ее лица обострились.

- Ведь совсем-совсем чужие же люди могут целовать тебя в рот! У тебя же были мужчины. Они же были, ведь правда!? Они тебя раздевали, смотрели на тебя, трогали тебя везде. Делали с тобой это. Почему же нельзя мне??? Я же ТАК этого хочу! И ты же тоже этого хочешь. Ведь так? Я же чувствую!

Мать тихо всхлипнула.

Юрка выдержал паузу и, вспомнив Верины уроки, продолжил, резко меняя тон.

- Но я не буду больше тебя мучить, мамочка. Я совсем не хочу разлада между нами. И я мужчина - я должен уступить, я знаю... Раньше же я как-то молчал, терпел, правильно? Ну, значит и дальше потерплю.